КРИТИКА РОЖДЕСТВА В ДЕНЬ 25 ДЕКАБРЯ

 1. 25 декабря – языческий праздник солнца!

Многие евангелики, а соотвественно и многие мессианские евреи несинагогальной традиции, т. е. фактически те же евангелики только с еврейской терминологией, утверждают, якобы традиционное Рождество перенято от языческого праздненства зимнего солнцеворота. Такое утверждение проистекает из постоянно поддерживаемой ненависти к Римо-католической Церкви (вариант – к Православной Церкви) и как таковое имеет эмоциональный, а не рациональный характер без серьезного разбора аргументации: 
(1) Наиболее полпулярным является указание на происхождение Рождества от дрвнеримских языческих сатурналий. Помимо этого в ходу и указание на якобы влияние митраизма (ссылки на сходства с древнеегипестскими и финикийскими верованиями, не могшими иметь никакого вляния на евреев рубежа тысячелетия, оставим без рассмотрения как абсурдные).
Обряды римского митраизма действительно напоминают христианские, но ведь по самой сути Митра приносит в жертву не себя, а закалывает быка. Хотя у этого божества персидское происхождение, есть основания считать, что римский культ Митры был создан искусственно для военной элиты империи. Не исключено, что им пытались воспользоваться и для борьбы с распространяющимся христианством, хотя христианство распространялось сначала среди низшего класса, а не среди элиты, которая с ним ничего общего не имела. В существенных чертах римский митраизм скорее напоминает масонство. Важно именно то, что в Риме он введен не ранее I века, когда христианство уже начинало свое шествие, становясь конкурентным. А в IV веке римский митраизм уже угас... Так что не наблюдается реальных перекрестных путей для его влияния на христианство, а если, как полагают, римский митраизм был искусственно создан в какой-то римской провинции, то есть основания говорить о прямо противоположном влиянии. Поэтому необходимо установить, какие элементы этого культа персидского происхождения, а какие возникли именно подражая христианской „тайной“ практике. Ни враги христианства, ни охотно с ними солидаризирующиеся евангелистские друзья о том даже не задумываются. Поэтому говорящие о митраизме оппоненты обязаны конкретно доказать, какие элементы митраизма, когда, каким путем и почему проникли в христианство. Без указания очевидных путей проникновения все пустые рассуждения о похожести повисают в воздухе.
Что касается сатурналий, то это несомненно народный языческий праздник, а в народных праздниках чаще всего и происходит смешение верований. Но ведь зимний солнцеворот имеет место от 21 декабря до 23 декабря, при чем тут 25 декабря? В Древнем Риме веселый праздник сатурналий 23 декабря именно ОКАНЧИВАЛСЯ. Даже в гораздо более древних культурах люди прекрасно разбирались в астрономических датах. Если уж заимствовать, то хотя бы 23, а не 25 декабря, не так ли? Не имея ничего общего с зимним солнцеворотом, 25 декабря не имеет ничего общего и с римским праздником сатурналий!
Ах да - тот пресловутый праздник Непобедимого солнца, Solis invicti! Что правда, то правда. Но когда же? – А он введен в 274 году по личной воле императора Аврелиана. Читатель представляет себе, чем было христианство в 274 году, или не представляет? В 274 г. это уже сформировавшаяся религия со своим исповеданием, основами вероучения, со своими теологами, своими святым мучениками, епископатом, диаконатом, мирянами, с широко известными сегодня каноническими текстами и с классической литургией. Все это уже сформировалось, как видим, вне всяких связей с заканчивавшимися 23 декабря сатурналиями. Какой уж тут 274 год! Не поздновато ли для языческого влияния какого-то дикого праздника солнцеворота? При этом еще даже и нет никаких определенных указаний на то, что Аврелиан установил этот праздник именно на 25 декабря, кроме одного единственного художественного календаря 354 года, составленного к тому же в подарок христианину. Под 25 декабря там действительно указано: (спортивные) состязания (CM, Circenses missus ‘установлены состязания’’ N.INVICTI (т. е. Natale Invicti ‘Рождение Непобедимого’ (S.E. Hijmans видит здесь отголосок однго из многих вредительств против популярности христианства времен преследований, когда состязания умышленно назначались в христианское Рождество, стремясь вытеснить его язычеством). Но если и вправду указанную дату, которая, как говорилось, после 23 декабря уже не имеет никакой связи ни с зимним солнцеворотом, ни с сатурналиями, действительно ввел Аврелиан, то тем более в 274 году, когда уже ни о каком языческом влиянии на сформировавшееся христианство не может идти речь, само это введение обязано христианству, из которого и взята дата 25 декабря, дабы предложить языческую государственную альтернативу христианскому Рождеству. Это типичная мера идеологической борьбы. Вся прочая „аргументация“ взята с потолка и противоречит явной незаинтересованности Церкви II – III веков в том, чтобы кто-то связывал ее с языческими верованиями.

(2) Что до языческих элементов в обычаях христиан, то они проникли едва ли не во все традиционные праздники „снизу“, из народа. Некоторые из них Церковь запрещала, другие терпела в фольклорной христианизированной форме, сохранялись же они благодаря вековым традициям языческих предков, традиционному миропониманию и фольклорной памяти, т. е. тому, что составляет часть национальныч культур. Разве к ставшим христианами язычникам могут применяться такие же требования, как к избранным Б-гом авараамическим евреям, столетиями приучавшимся к Закону (ср. рекомендации Первого апостольского собора в Иерусалиме, Деяния 15:27–30)?
Разумеется, календарная близость зимнего солнцеворота и Рождества в определенное время и в определенных местных условиях использовались Церковью для влияния на народ, но именно с тем, чтобы христианизировать языческие обычаи и вытеснить их в область малопонятных традиционных праздничных украшений (ср. крашение яиц на Пасху). Нельзя сбрасывать со счета и естественную природную символику, которую не игнорировал и Сам Б-г, установивший для евреев праздники в согласии с хозяйственными циклами, а начало литургического года – на весенний месяц. При этом даже среди еврейских обрядов обнаруживаем отголоски домонотеистической древности, ср. напр., связь потрясания лулавом с обрядами дождя и плодородия. В таком ракурсе увеличение света в случае позднего празднования Хануки является великолепной символикой, годной и для переосмысления в приход Мессианского Света.

(3) При всем том первые христиане действительно называли Й-шуа Солнцем Правды, но основывались на аналогичной аллегории пророка Малахии, 4:2 (3:20), ничего общего не имеющей с язычеством. Однако такое аллегорическое наименование лишь помогло еще вполне не осовободившемуся от языческих представлений некрещеному императору Константину в 321 г. отождествить еженедельный день солнца (первый, не седьмой! день недели) с Днем Воскресения Христова и освободить в этот день воинов и служащих от исполнения обязанностей на благо христиан: дабы они могли участвовать в обязательной воскресной литургии (это и есть тот самый „перенос Константином субботы на воскресенье“, о котором вещают умилительные антикатолические буклетики, согласно которым до Константина в Римской империи наверное праздновался выходной день в субботу!)  К сведению ненавистников католицизма, в 321 г. никакой Римо-Католической Церкви не существовало, а греческое слово католический ‘всеобщий’ означало веру большинства христиан как правильную, в отличие от „невсеобщих“ противоречивых вер разрозненных групп, причем евхаристические собрания христиан по воскресеньям, как умному понятно из эдикта 321 года, уже задолго до этого были приняты у христиан в Риме и Александрии, дабы избежать причисления себя еще и к мятежникам евреям.

(4) В 66 г., еще перед разрушением Второго Храма в 70 г., Нерон спровоцировал первые этнические конфликты между евреями и греками в Кесарии, а в 115–117 г. в ходе квиетской войны, когда восставшие евреи громили язычесие святилища по всем римским провинциям, жертвами кровавых еврейско-греческих конфликтов стало более миллиона человек, а Киренаика и Крит вообще обезлюдели. Неудивительно, что вспыхнувшая среди греков ненависть к евреям отразилась даже в интерполяции в Первое послание Павла к фессалоникийцам 2:15, где евреи названы „неугодными Б-гу и враждебными всем людям“, что находится в анекдотическом противоречии с Посланием к римлянам, в котором дальновидный Павел в частности предупреждает возгордившихся римлян не унижать евреев (Рим 11: 18). Когда в результате восстания Бар Кохбы (130–134) было разрушено компактное проживание евреев в собственной стране (в ходе войны с римлянами бывшее царство лишилось половины автохтонов), сохранившемуся в Пелле в Декаполисе еврейскому христианскому меньшинству оказалось не под силу в одиночку защищаться от греков, поэтому именно это меньшинство должно было процентно преобладать перед остальными еврейскими беженцами со своей родины, на которой не осталось ни одного епископа еврея (ср. ситуацию в современных Сирии и Ираке), а бывшая связь христианских неофитов из язычников с исчезнувшим иудео-христианским центром подверглась ускоренному забвению. Теперь весь еврейский народ в глазах новохристиан стал ассоциироваться именно с теми „фарисеями и саддукеями“, которых с типично еврейскими полемическими гиперболами (ср. Мф 16:23 Петру), понимаемыми греками дословно, страстно бичует Й-шуа: в Евангелии от Иоанна почти все эти „фарисеи и саддукеи“ уже заменены на этническое обозначение „евреи“. В том же духе и слова Й-шуа, обращенные к „первосвященникам и старейшинам народа“ (Mф 21:23) „Отнимется от вас Царство Б-жие и дано будет народу [евр. gōj ‘племя’? или ‘am ‘народ, люди’?], приносящему плоды его“ (Mф 21:43), в греческом переводе приобретают этническую окраску и начинают трактоваться как якобы обращенное ко всем евреям вообще. Отсюда уже только шаг к началу религиозного антисемитизма („Народ Б-гоубийц“, 325 г., и „Теория замещения“). Мессия Й-шуа, Его Мать и несколько десятков известных лиц из учеников и епископов чудесно превращаются чуть ли не в проклявших свой народ, из него вышедших и ставших распрекрасными греко-римлянами и проч. неевреями, членами Народа Б-жьего из язычников, в то время как тысячи евреев христиан (Деяния 2:41, 4:4, 21:20), спасших свои жизни от греческих ножей в Сирии и Аравии, исчезают из истории „якобы небывшие“. Они обязаны быть навсегда забыты, в возвращении этих конкурентов отнюдь не заинтересованы обосновавшиеся на их родине „братья по вере“, которые уже группируются за лаврами у императорского двора, тогда как „беспристрастный“ Евсевий Кесарийский парой слов честно упоминает в своей „Истории Церкви“ каких-то мелких „сектантов эвионитов“, из которых одни якобы отвергают Б-жественность Мессии, а другие – послания апостола Павла. Последнее, кстати, как раз верно, если не поленимся через 2000 лет наконец-то прочитать черным по белому записанную в НЗ полемику между Павлом (Рим 4:2, 4:4–6, Евр 10:8,31) и Йаковом (Иаков 2:21–22,25, Деяния 21:20–21)], или между Павлом (Галат 2:1,4–7,11–13) и Петром (2 Петр 3:15–17)].
Стоит ли удивляться, что именно выходец из этой новой религии и ее реформатор Мартин Лютер, которого как освободителя от „Вавилонской блудницы“ прославляют большинство евангеликов, стал именно основателем национально-расового антисемитизма, определившим дальнейший путь Германии к гердеровскому „просвещению-возрождению“, а оттуда и к Вагнеру с Гитлером.
Все созданные событиями I–IV в. условия оказались благоприятны для отрыва новохристианской религии от своих иудейских корней и для ее перехода от авраамической еврейской к античной языческой ментальности. Пока дата Рождества 25 декабря не утвердилась в IV веке, греки и римляне предлагали свои „теоретически разработанные“ даты. Никому и в голову не могла прийти „нечестивая“ мысль о каких-то неэллинизированных евреях, которые праздновали только храмовые праздники и никогда не праздновали дней рождений.
Однако в Библии часто упоминается зачатие, нахождение человека в материнской утробе – черта, возможно характерная для Востока (в Японии возраст считается на 9 месяцев ранее рождения). В случае же Й-шуа именно Воплощение (а не Рождение) оказывается наиболее значимым. Поэтому и празднование рассвета Солнца Правды более подходит к Воплощению, чем к Рождению. По крайней мере оба события сливаются воедино: не забудем, что рациональная „аристотелева логика“ чужда религиозному семитскому миропониманию.  
(5) Поскольку Рождественские торжества начинаются в Сочельник после заката, имеем еще одно указание на еврейское происхождение Рождества: в еврейском календаре день начинается не с рассвета, а после заката предшествующего дня. Так празднуются все еврейские праздники.
Сказанное свидетельствует о том, что 25 (как кислева, так и декабря) на добрых три столетия старше константиновской Никеи!

2. Христос не мог родиться зимой, Он родился осенью!